ТРЯМ.ком

[Белый Полярный Лис]

Может быть, это само провиденье.
Может, оказывал случай услугу.
Шли, утопая в покрове осеннем,
два человека навстречу друг другу.

Встретились взглядами. Остановились.
- Здравствуй, родная! Все так же красива.
- Здравствуй! Не верю глазам своим! Ты ли?
Вряд ли такая же. Впрочем, спасибо.

- Замужем?
- Да. Жизнь судьбою единой.
- Дети есть?
- Девочка. Скоро четыре.
Я ведь молила : "Господь, награди нас
самым прекрасным созданием в мире."

Ну, а как ты?
- Мой корабль все мотает.
Вечный круиз без конца и начала.
Волею волн иногда прибивает
то к одному, то к другому причалу.

- Счастлив?
- Был как-то. Давно. С тобой рядом.
- Счастлив настолько, что ночью однажды
вышел из дома...
- Зачем ты? Не надо!
- Что ж я... Прости. Все прошло... глупо даже.

- Верно. Ушел. Но вот сердце осталось -
Голос дрожал, - и забыть все не в силах.
Слезы в глазах ее. - Самую малость
ты подождал бы. Ведь я так любила!

- Только молчала.
- В ответ на молчанье.
- Вот и признались немного некстати.
- Да, на семь лет опоздали признанья.
- Чувства во зло, если долго скрывать их.

Быстро шагали прохожие мимо.
- Портится снова погода под вечер.
Время спасительно необратимо.
Ладно. Пора мне.
- И мне. Рад был встрече.

Каждый продолжил свой путь. Отдалились
до перекрестков загруженных улиц.
Одновременно вдруг остановились,
словно в раздумьe... но не оглянулись.

Тучи слились в обрамленьe лучистом.
Листья швыряя неистово оземь,
ветер повсюду метался со свистом.
И безутешно заплакала осень.

(с) Борис Борукаев

[Eva]

mmm..net nikakoj morali:)..

[Eva]

Это кажется только,
завтра - не то, что вчера...
Я проснулась, когда
до конца этот сон отыграла:
дева ела с ножа,
кавалеры под звуки хорала
обрывали с нее кружева,
и дыра на корсаже
светилась веселым и вечным -
запусти в нее руку по локоть
и вытащишь плод...


Дева ела с ножа,
каждый атом был считан и мечен,
и в зеркальном полу
отражался серебряный свод...
Дева ела с ножа,
кавалеры трясли париками,
было заполночь, значит,
у Воланда пили вино,
брел безумный Ван Гог,
от висков отрывая руками,
надоевшие уши,
которых узреть не дано...


Дева ела с ножа,
сок стекал по хрустальному жалу,
капал на пол, и сразу
на камне вскипал адонис...
И в ночных кабаках
растекалась медузообразно
прихотливая плоть,
бесполезно сливаясь в ничто,
и бродил по ножу
в ожиданьи последнего спазма
обреченный поэт,
не согревший дыханьем пальто...


...Я проснулась, когда
Космос встал на дыбы, и процокал
на печальном осле
местечковый вселенский Шагал,
грустнооко следя,
как срывается бешенный сокол
с хилой кисти того,
кто Христу при рожденьи сoлгал...
Я проснулась, когда
стало ясно, что зыбкое утро
обнимает мой дом,
как вода ненадежный ковчег...


Дева ела с ножа...
лодка двигалась странно
и на веслах дремал
обреченный на жизнь
человек.(C)

[Белый Полярный Лис]

Ничего… совершенно… как будто и не было вовсе...
Что-то просто закончилось… сердце по-новому пусто…
Словно слезы дождя, ускользну в непроглядную осень…
Затеряюсь в опавшей листве прожигающей грусти

По асфальтовым лужам бесцветностью долгих скитаний...
Из небесного плена в объятья земного пространства
Возвращусь… Кто-то звал меня? Или опять показалось?
Показалось, наверное… только придется остаться,

Потому что следы - что ступеньки дороги обратной -
Растушеваны в призрачный путь взмахом собственных крыльев…

Кто-то звал меня? Да... Он за сердце уцепится взглядом,
Чтобы кто-то другой незаметно мне выстрелил в спину.


(c) Svetlyachok

[Белый Полярный Лис]

Не пишется мне что-то о любви...
О пестрой осени, о тихой нежной грусти
Не пишется...ну, что же! Се ля ви...
Раз в омут кинули – толкайся и плыви...
Иначе омут никогда и не отпустит...
Не пишется о неба синеве,
Пожары кленов взгляд не раздражают,
И урожай в ухоженной ботве
Не интересен. Мне не по себе,
Что ничего вокруг, увы, не возбуждает...
Осенний сплин. Знакомый прибамбас...
Все перемелется, ведь знаешь - все проходит...
И Случай сказочный опять откроет лаз
В страну волшебную, а в ней, как в первый раз,
Обнимет жаром или чем-то теплым, вроде...
Опять мечты. Привычен жизни ход,
Черед времен погодных синусоид...
Сумбурны мысли... Кто их разберет?
Вопрос: - Куда?
Ответ: - Топи вперед...
И только сука за окном протяжно воет...

Не пишется мне что-то о любви....
Хандрит сопливо серая погода....
И снова стал, похоже, в моде твид.
Фильтруя жизнь, растет аппендицит
И от изжоги лечат пепел или сода…
И все ж - не пишется. Не хочется. Нет слов,
Чтоб передать стихами ужас увяданья,
Природы климакс, осени покров,
Ненужность тел под кепками зонтов,
В подтеках мокрых офисные здания...
Пою, что вижу, а бумаги крап
Пополнит стопку из испачканных листочков...
Кусок души, признание, что слаб,
Что якорь поднят, что убрали чертов трап!
Но все же рано ставить мне на этом точку...
Меня не слушайте - я источаю яд,
Я желчью льюсь, опять же: - Се ля ви...
И возноситься поздно, коль распят...
Не стоит спорить - это мой видеоряд.

Не пишется мне что-то о любви...

(с) Сальвадора.

[Eva]

Может нам тоже уйти, не прощаясь?
Только за гранью вспомнишь ли Имя?
И ощутишь ли опять эту радость,
Звезд, что в руке цветами живыми............

[Белый Полярный Лис]

(c) АВЕРС

Выходя из московских вод...

***

Выходя из московских вод
на полуночный
эшафот,
молча муча в дверях ключи -
изучаю твоих мужчин.

Не гадаю,
не ворожу,
пальцем по небу
не вожу,
не читаю чужой дневник -
ты рассказываешь о них.

Кто был добр, а кто был зол;
кто овечка, а кто - козёл;
кто расплавил тебя в руках,
кто любил, и в деталях - как.

И ревнуя,
боясь,
любя,
понимаю, что для тебя
я не мат,
и не даже шах -
в направлении к смерти
шаг.

И когда,
как среда
воды,
просочишься сквозь пальцы
ты -
не обижусь,
не осужу,
об одном пустяке прошу:

на неведомых
берегах,
расплавляясь в других
руках,
полыхая свечой
в ночи -
будь добра,
до утра
молчи.

Даже если молчать
невмочь,
даже если попросит
дочь,
даже при смерти,
даже во сне
не рассказывай обо мне.

[Белый Полярный Лис]

(c) nikto

«Я шабашу на кухне в дырявом трико,
Под тяжестью строк волоса облетают…
Так хочется верить в своё ремесло!»
Ю.Шевчук

Когда-нибудь души,
устав от проблем
покинут тела
и, нарушив молчанье,
пронзительно воя
собьются в гарем
и даже не глянув на нас
на прощанье…
покинут тела.
Если больше нет тем.

Нет прошлых грехов –
всё сгорело дотла
в слащавости клятв
поцелуев Иуды...
И каждый виновен
и пьян без вина,
в ночи разбирая
сомнения-груды,
пытаясь найти
объясненьям слова.

Всем тем, кто писал
и не веря в рассвет,
сгорал
в одиноком окошке свечою
я вам посвящу
свой последний сонет,
который сложу
пополам с темнотою
о том, что есть свет, но...
его как бы нет.

О том, что есть мир
бесконечный такой!
И в нём есть любовь
и весна, и надежды.
Что в тёмной дали
за последней чертой
спадут маски с лиц
и мы, сбросив одежды,
уйдём в небеса –
нам дарован покой.

[Белый Полярный Лис]

Вылюби и отдзынь.

(c) Sterva

Лохмы лиха – на крупные бигуди…
Горечь с блеском – и вот уже комильфо!
Было счастья… Нет, счастьица… – пруд пруди…
Испарилось… Так надо хотя бы фон…

Неразумно совочком копать арык…
От песочниц пора уже отвыкать…

У данайцев закончились все дары…
Слава Богу, смогла оскудеть рука…

Нам не надо объедков с чужих пиров…
Мы и сами умеем варить лапшу…
Что, не вкусно? Да ты не глотай, герой,
Ты сначала как следует все разжуй!

Леди просит… А значит, молчи и ешь…
Не пытайся в любовники и в отцы…
Если в сердце считает снежинки брешь,
Ты не суйся, ты вылюби и отдзынь…

[Белый Полярный Лис]

(с)Трифонова Алена

Как крыса хрипит микоплазмой,
Удушливы все откровенья.
Как презерватив многоразов,
Так дышит добром прежний гений.

Табло расчищая злословью,
Не выкупать душу в елее.
Ну что ты застыл в изголовье?
Я - труп. Я не брошусь на шею.

Хлебала хлебалом не мало,
Да так захлебнулась - воскреснуть
Никак. Разве только в анналы
Дерьмом поэтическим треснуть.

И с сайта знакомства другие
Снисходят на сутки, навечно,
Вгрызаясь в узлищи тугие
Затянутых нами, калечных

Бесчувствий и неотношений.
В угаре хмельном алкогольном
Остался непризнанный гений,
А я протрезвела - довольно!
01.01.06

[Eva]

И оценить, как старое вино,
Иронию тщеты и зоркость Босха -
Не зрелостью суждений скудных, но
Всей робостью вкусившего подростка.

Он верит в наказанье за грехи,
Но хмель тысячелетнего напитка
Уже в крови. Сосуду быть сухим!
Коль взялся - пей! А пить - пустая пытка.

Так женщина, способная пленять,
Не держит впрок завидного уменья...
Сосуд хорош - и не на что пенять,
Лишь разгадай в шараде сотворенья,
Как удается в нем соединять
И серы вкус и ангельское пенье?..

И серы вкус, и ангельское пенье
В волшебном горле мальчика из хора...

[Белый Полярный Лис]

У судорог души - особый ритм...
Sterva
*&*


У судорог души – особый ритм…
Конвульсии – по редкой синусоиде…
Поговори со мной, поговори…
Позволь уразуметь, чего вы стоите,

Инфанта и опальный фаворит –
Классический пример из хрестоматии…
Поговори со мной, поговори…
По совести, подружка, не по матери…

Ты думала: все могут короли…
И королевы… Бред… С твоим-то опытом…
Поговори со мной, поговори…
Сорвись на крик с простуженного шепота…

Как объяснить?.. Порыв?.. Каприз?.. Пари?..
Безумный резонанс от самой малости…
Поговори со мной, поговори…
Ну, с кем еще ты сможешь без формальностей…

Для горечи – свои календари…
Ты столько дней и лет перековеркала…
Поговори со мной, поговори,
Растерянная девочка из зеркала…

[Eva]

А было все гораздо проще -
был просто город, просто площадь,
был просто дождь, слепой, как росчерк,
тире слагающий из точек,

и был костер, дымящий в меру,
и еретик, предавший веру,
и были люди - людям было
плевать, как движутся светила!
В чесночном выдохе и прели
толпа визжала: "Зрелищ! Зрелищ!"

Менялось все: одежды, речи.
Костры менялися на печи,
но, как всегда, платился гений -
горели Шиллер, Кант и Гейне,
в кострах, как буйные расстриги,
чернели книги, тлели книги...

Паноптикум вселенской скверны -
в нем все костры - во имя веры,
в нем в каждом веке - новый идол,
и хворост сух, и кремень выдан!
Зажечь - и все, чего уж проще?..

Смотри же, город...
Помни, площадь...

[Белый Полярный Лис]

Уже ничего не случится -
ведь нет ни тебя, ни меня.
Долой похоронные лица!
Полцарства долой и коня!
Не плакать, не падать, не верить.
Плевать с разводного моста.
Застыв, как глазурь на эклере,
дождаться открытого рта.
Не думать, не слышать, не помнить.
С разбега войти в колею.
Бродить по иллюзиям комнат...
А что присоветует Юнг?
Он занят - общается с Фрейдом.
Толкуют банановый сон.
Корабль, приросший на рейде,
давно безнадежно влюблен.
Он вычитал где-то у Грина
о той, что бежит по волнам.
И небо становится синим,
и враз утихает война,
когда она в радужных перьях
взмывает на гребень опять,
напомнив про "spiro" и "spero",
про всю королевскую рать.
Что дальше? Мы вышли за пивом,
глотая рекламный неон.
Ты очень хотел быть счастливым,
да так и не стал - моветон.
Салют осыпается с крыши.
Поет укрепленная жесть.
Фанера плывет над Парижем,
и мы - не такие, как есть.
Летят перелетные птицы...
Саврасов, не те ли грачи?
Уже ничего не случится.
Уже ничего не случи...

[Белый Полярный Лис]

Stray Cat


...и когда мы встречаемся между чужих географий
(не свиданье, вестимо, а так – посидеть-покурить
и с особым цинизмом стрелять в гумилевских жирафов) –
наступает то самое время гасить фонари.

Так, один за одним – по мостам, по вокзалам и скверам,
по домам, площадям, не минуя ни школ, ни больниц, -
сознавая, что именно так продолжается старая эра.
Вряд ли можно спасти. И тем более – не сохранить.

На любого вампира найдется упрямый Ван Хелсинг.
На любого тебя – паранойя на пару с шизой.
Долго ноту тянули – теперь наконец-то допелись.
Попытались смешать языки – и родился Эзоп.

Мы упрямо твердили, что выучим много наречий,
все артикли, герундии, разную прочую чушь.
Оказались немыми, и это, похоже, не лечат.
Баш на баш.
Нож на нож.
Ложь на ложь.
Блажь на блажь.
Куш на куш.

И теперь эта твердь становится невыносимой,
исчезают с предплечий отметки манту и перке.
С деревянных небес опускается демон курсива,
пятистопный анапест сжимая в кормящей руке.